Озеро Радости - Страница 90

Девочка гуляет по центру. Девочка читает частные объявления. Листики на столбах — медиа, гарантированно не аффилированное с большими корпорациями. Большинство объявлений приглашают не на работу, а на семинар по поиску работы, — затея, от которой веет таким «Гербалайфом», что хочется вернуться на сайт «Vacancy.by». А что еще ожидать от объявлений на столбах? Попадается настойчивое предложение войти в бизнес по распространению ультразвуковой безводной стиральной машины «Малютка», но Яся знает: у нее с «Малюткой» не сложится.

Наконец она находит подходящий для себя вариант: «Работа в магазине. Мелкая розница. Не подземный переход. Все условия. Карьерный рост». Она встречается с подателем объявления в кафе «Темпо» на улице Коласа. Похожий на сильно располневшего Фиделя Кастро мужчина лакончино представляется: «Каравайчук». Ни имени, ни отчества. Он одет в толстую кожаную куртку и гавайскую рубашку с коротким рукавом, несмотря на холода. Мужчина заказывает себе графин водки и стакан сока. Мужчина снабжен золотой цепкой. Для некоторых людей девяностые не кончатся никогда.

— Зарплата триста пятьдесят. Работа с одиннадцати до восьми. На точке через день. — Он замахивает рюмку водки и отпивает ровно четверть стакана сока. Это значит в графине — двести граммов. Потом крякает, массирует себе растительность на лице и продолжает: — К торговле: порошок, паста, шампуни. Ни весов, ни ящиков — все упаковано и хорошо пахнет. Сахар, а не работа. Сам бы пошел. Но у меня таких точек пять. Весь день между ними кузнечиком ношусь. Кручусь. Время такое.

Новый Ясин офис — крохотный уступ в подъезде дома на станции «Автозаводская». Уступ застеклен, к нему подведена лестница.

— Здесь раньше проходной подъезд был, — откровенничает Каравайчук, когда в первый рабочий день заходит принять выручку. — Думаю, такой шанс для бизнеса! Надо один выход закрывать и точку ставить. А для этого разрешение жильцов нужно. На дворе — девяносто второй! Три квартиры, четыре этажа. Готовь листать косарь. Каждый попросит по сотке — и все, финал. Ну, я решил на шару сунуться. Занес им по кило бананов! В каждую хату! Думал, не проканает! Думал, по сотке выкатит каждый! Но проканало! Подписали! Во народ был! Журнал «Огонек», а не народ! Я эти бананы за первый день отбил! За день!

Весь бизнес Каравайчука строится на понимании, усвоенном на эпизоде с бананами. Утром он проезжает по рынкам и оптом скупает товар, который с шестидесятипроцентной наценкой реализует Яся в розницу. Принцип «на шару» работает, так как до ближайшего гипермаркета далеко. Выйди Каравайчук на заметные прибыли, его шарашка была бы прожарена в духовом шкафу и сервирована в кисло-сладком соусе с белой спаржей для респектабельных людей, вроде Ясиного отца. Но доходы у Каравайчука ниже ячейки просева сита, отжимающего бизнес в городе. В хорошие районы Каравайчук не суется, так что ему позволено собирать крошки, крошки от которых перепадают Ясе.

Рассчитываясь за первый месяц, работодатель протягивает ей двести долларов.

— Ты же в курс дела входила! Вымолот не в полную силу был! На испытательном сроке! — пытается он оправдаться.

Его лоб взмокает предчувствием легких денег. Но в Ясе включается московский опыт и московские коммуникационные схемы:

— Со мной так не пойдет, дядя! Зажмешь расчет, я в Минтруда на горячую линию позвоню, что у тебя при торговле средствами гигиены санитарные условия не соблюдаются, продавцу по нужде приходится в подземку бегать! Точку обратят в доход государства, и плакали твои бананы.

Каравайчук всхрюкивает и достает из кошелька еще сто пятьдесят долларов — они были подготовлены к расчету, просто он надеялся, что проканает без них.

Нашей героине кажется, что нормальные варианты в ее жизни кончились. И теперь утомленное ее неуемностью мироздание будет подсовывать бюджетного Каравайчука, в той или иной форме. Она боится, что, откажись она от этой работы, следующим местом ее трудовой деятельности станет торговля алычой на Комаровском рынке.

* * *

Вещи, которых для нее не существует: самолет и само ощущение взлета и посадки (внутреннюю авиацию, идея которой не вступает в конфликт со штампом в паспорте у девочки, отменили); желтый песок у кромки прибоя, соленая пена, чайки; кипарисы; ледники на вершинах гор.

* * *

«В настоящее время связь с данным номером отсутствует». Он где-то там, среди ледников на вершинах гор.

* * *

Ясино рабочее пространство — сорок на восемьдесят сантиметров. Именно столько места на полу не занято стендами и витринами. Пространства хватает для стула, который можно смещать по горизонтали, но не по вертикали. Стул плох тем, что, сидя за ним, ты полностью скрываешься за рядами с косметической продукцией. Из-за этого быстро возникает впечатление, что тебя похоронили «Procter and Gamble» с «Vidal Sassoon», и ты как бы выглядываешь из-под земли, из-за надгробий шампуней. Рядом со стулом остается пятьдесят квадратных сантиметров, в которые помещаются ноги Яси, но только в прижатом ступнями друг к другу виде. День проходит в двух позах: сидящей, когда она устает стоять, и стоящей, когда устает сидеть. Через неделю она изобретает оптимальный промежуточный вариант — стоя на одной ноге, вторую в полусогнутом виде, коленом — на сидение стула. Руки — локтями на витрину с кассовым аппаратом и компьютером. Поза хороша тем, что позволяет играть на компьютере в пасьянс либо убивать время за интернетом.

В кэше «Гугла» Яся находит фотографию, ставшую причиной появления стробоскопа и клубной акустики в бывшем чулане дома. Папа стоит вполоборота, рука теребит тетю Таню. Льняная рубашка темно-стального цвета пошла дизайнерскими складками. Фотография удалена с сайта «Сноп. by» вместе с подхалимским текстом, в котором не было даже намека на разбитую технику и госпитализацию ее владельца: «Сергей Юрьевич и его прекрасная спутница — настоящие гвозди любой минской вечеринки. Похожие на молодых богов, они украшают своим присутствием самые хорошие, самые дорогие мероприятия. Глядя на них, нельзя не испытать жгучую зависть к тому вечному празднику, которым они окружены».