Озеро Радости - Страница 49

* * *

— Нет, ну ты, конечно, можешь подать апелляцию. — Юный Габсбург указательным пальцем размазывает пивную пиво по усам.

Они сидят в «Пене дней» — эльзасском пивном ресторане возле Ратуши. По залу мечутся одетые в рейнском стиле официантки. Местные воспринимают их как немок и убеждены, что Эльзас — это столица Баварии. Слово «Виан», обильно присутствующее на стенах в виде французских цитат, любители пива относят к малоизвестным в Минске разновидностям вина.

За годы, прошедшие с момента их предыдущей встречи, Костик успел стать похожим на Портоса. Только вместо плаща и шпаги — костюм выпускника юрфака, в котором уже начинает поблескивать искра.

— Ты можешь обратиться в суд вышестоящей инстанции, в данном случае — в Минский городской. Только что это изменит? В деле появились новые обстоятельства? Нет. Ты полагаешь определенный судом ущерб завышенным? Нет, он не завышен. Ты, может, считаешь, что с тобой поступили несправедливо? Так опять же — нет. Все строго по закону. Я вообще не понимаю, чем ты думала, когда уезжала с места распределения? Надеялась, что у государства руки не дойдут? Что возиться не будут? Что забудут о тебе?

Костик с видимым удовольствием заливает остатки пива в отверстие в своих ржаных усах. Он экстатично прикрывает глаза, глотая остро пахнущую жидкость. Снова вытерев усы, он продолжает проповедь, извлекая целые фрагменты из заученных когда-то конспектов:

— Но нашу правовую систему характеризует не только гуманизм, но и неотвратимость! Понимаешь, Янка? Не-от-вратимость наказания!

— Слушай, зачем, как ты думаешь, я с тобой встретилась?

Костик выкатывает свои и без того выпученные глаза — по краю они подчеркнуты розоватым ободком, как на портретах кисти Ван Эйка. Он трясет своими свежевымытыми кудрями цвета ржи. Они благоухают, как подмышка Афродиты. Он размышляет. По тому, как его блуждающий глаз несколько раз останавливается на Ясиной фигурке, видно, что он не исключает и такой вариант, что Ясе просто нужен мужик. И он готов еще раз не побрезговать. Его папа успел вырасти с замминистра юстиции до первого замминистра юстиции.

Глядя на него, Яся заключает: иные телята имеют свойство, вырастая, становиться свиньями.

— Я думаю, ты встретилась со мной, — он растягивает губы в пьяноватой улыбке, — потому что мы давно не виделись. А с твоей внешностью…

— Я позвонила тебе, — резко обрывает его Яся, — потому что ты — адвокат. Адвокат — человек, который умеет защищать в суде тех, кого больше некому защитить.

— Ты неверно понимаешь судебный процесс, — цинично щурится он. — У нас — причем не только в Беларуси, но во всем постсоветском регионе, он выполняет не агональные, а кон-вен-циональный функции. Ты фильмов американских насмотрелась, Янка, и думаешь, у нас тут адвокат против прокурора в залупу лезет. — Яся отмечает, что мальчик успел нахвататься не только словечек, но и интонаций у своих старших коллег. — Доказывает там что-то. Следователей на мелочах ловит. «Обыск проведен с нарушениями закона»! Остервенеть! А то, что обыск выявил кровавый топор со следами волос и кожной ткани ничего? У нас так, кстати, было. Еще на моей даже памяти. Пока спецов — нормальных, кстати, спецов! Дорогих! Так вот, пока спецов с ценником в сто бачей за час, которые в зимних процессах участвовали, лицензий не лишили и из коллегий не турнули. Помнишь зимние процессы? Против тех, озабоченных, что против батьки вылезли на выборах? Вот то-то и оно! Посмотри, где их защитники! Они сейчас всей шоблой грузы растаможивают и кошачьим кормом торгуют. Потому что не надо тут Америку устраивать!

Ему приносят новый бокал сладковатого, густого как кисель портера. Он втягивает в себя сразу треть. Усы от портера становятся каштановыми.

— Кон-вен-циональный характер, Янка! Судья совместно с исполкомом, администрацией, следственным комитетом, если нужно — силовыми структурами, устанавливает меру вины преступника и определяет ему наказание. Ну вот, залез сюда какой-нибудь москаль. Или чурбан. Что, кстати, часто одно и то же. Вложил пару ярдов. И начал пальцы расправлять. Ему звонят из исполкома, говорят: дай деньги вокзал достроить. Не для себя, заметь просят. Для людей. Мы тебе дали тут потоптаться по нашей земле. Будь готов к этой. Как ее. Корпоративной социальной ответственности. Вот звонят ему. Просят. Немного. Например сто килов. Он: «Пошли на хер. Я крутой». Ну что? Тогда приходит проверка. Находит нарушения. Передает в суд. Суд определяет: выплатить в бюджет сто килов. Справедливость торжествует. И вот скажи, Янка, нахер в этой схеме адвокат? Где его роль тут? Все ж красиво работает.

Костик делает еще глоток черного горького киселя и набивает в дыру за усы сухариков. Они щелкают так, будто рот у Габсбурга — микроволновка, нафаршированная поп-корном. Алкоголь делает свое дело: язык развязан, поток мудрости плывет, как пивные бутылки на конвейере, — только успевай снимать.

— Раньше было как? Когда кто-то приподнимался нормально, к нему приходили свои. И бизнес отжимали с концами. Все! Бандиты, наезды — какие-то мутные схемы. Все это носило… — он морщится, — неправовой характер. Эпоха первоначального накопления. Сейчас хочешь работать — работай! Сам работай, никто не отожмет! Только не забывай про народ! Которому ты, сука, обязан! Все, как везде в мире. Только без цирка в судах. Не надо нам этих «ваша честь», «господа присяжные заседатели», «обвинение не приняло во внимание». У пациента от этих запрягов в глазах рябит и под седлом чешется. Ему начинает казаться, что по отношению к нему поступили не по совести. Слишком жестоко там. Не так, в общем! Раз «обвинение не приняло во внимание»! Поэтому у нас адвокат не спорит, а соглашается. Поэтому защитник еще до начала процесса знает приговор и пла-а-а-вненько так, знаешь, ориентирует клиента. Чтоб шока на вынесении не было.